На ревдинских угодиях. Чем живёт и занимается охотничье хозяйство Ревды

Отправляемся в настоящее путешествие по местам, куда ступала только нога егеря

«Вон под той горой берлога медведя, — указал рукой в сторону зеленого холма неподалеку охотинспектор Геннадий Гостевский и тут же успокоил, — он сейчас спит». После этих слов снегоход снова зарычал и, поднимая клубы снега, устремился через небольшое поле к лесу. В глубину ревдинских охотничьих угодий...

Еще летом мы решили рассказать о том, как работает Ревдинское охотхозяйство. Но репортаж перекочевал в раннюю весну. Договорились с инспекторами о встрече, нас сразу предупредили, что «мы съездим и все вам покажем». Так что простой рассказ превратился в настоящее путешествие по местам, куда ступала только нога егеря. Для чего охотничьи инспекторы работают сутками круглый год, какие звери и хищники водятся рядом с Ревдой и почему в деятельности охотхозяйства охота — это сейчас вообще не главное? Мы расскажем вам о жизни людей, влюбленных в лес и в свою работу.

База Ревдинского охотничьего хозяйства расположилась на окраине поселка Краснояр. Мы ее нашли не с первого раза, но местные жители прекрасно знают, где живут охотники, и с легкостью объясняют путь. Типа «едете до конца улицы и там увидите слева, не ошибетесь». Не соврали. На базе нас встречают производственные охотничьи инспекторы Геннадий Гостевский и Михаил Никулин. Тут же в сани загружают сено охотник Валерий Полежаев, который на общественных началах помогает охотхозяйству, и совсем юный будущий охотник и охотовед Семен Скабелкин. Парень не сидит дома во время школьных каникул, а помогает егерям по хозяйству. «Трудится, как будто ему 18 лет», — наставнически улыбается Геннадий.

Сразу стоит сказать, что конкретно это охотхозяйство появилось три года назад, когда пришли новые владельцы. До этого «офис» охотников был в городе. Сейчас же у них появилась своя база. За это время тут поставили несколько вагончиков. Один для директора, другой для егерей, третий — для оснащения работников. Есть и несколько вагончиков для приезжих охотников и туристов. В каждом из них — по две комнаты с кроватями, раковинами, мини-столовыми и холодильниками. Тут же обустроены места для «посидеть», мангалы, даже банька есть. Еще на территории стоят боксы, в которых припаркованы снегоходы (летом — квадрациклы). Есть и большие гаражи для трактора и вездеходов. Сейчас строится отапливаемый ремонтный бокс. Да и вообще, территория охотхозяйства довольно обширная, есть куда развернуться. В будущем даже гостиничный комплекс хотят поставить.

— Так, давайте-ка мы сейчас по чайку, а потом уже в путь, — командует Геннадий.

Нас провожают в вагончик егерей. Тут все из дерева, висят какие-то рации, приемники, стоят мониторы для обработки видеоинформации с разных фотоловушек, размешенных по территории охотугодий. В углу плитка с мультиваркой, рядом шуршит греющийся чайник. Вот так за кружкой горячего мы и начали разговор о работе охотхозяйства.

— Как все устроено, — объясняет Геннадий Гостевский. — У государства на определенной территории мы арендуем животный мир. Не землю, а зверушек. Наша задача — развести и приумножить этих зверушек.

— Поэтому сейчас главная наша миссия — охрана территории и биотехния, — добавляет Михаил.

— Самое важное — разведение животных, — соглашается Геннадий. — А вторая по важности функция — борьба с браконьерством. Кормушки делать, солонцы и заполнять их кормами и солью. Вот вы сейчас видели, ребята как раз готовятся, сено повезли. Это и есть биотехнические мероприятия.

— Например, при подвозе кормов делаются тропки-путики, чтобы косули могли ходить, убегать от рысей и волков. Это тоже биотехния.

Получается, охотхозяйство делает на своей территории все, чтобы зверь кормился, жил в наших лесах, разводил потомство. И это важно. Ведь еще три года назад диких зверей к ревдинских угодьях практически не было.

— Когда сменились собственники, мы объявили, что охота ведется по правилам, а также с учетом производства работ, направленных на улучшение ее условий. Для этого были введены ограничения, вызвавшие конфликты с местными охотниками, — говорит Геннадий. — Не все они понимают, что это временно. Да, приходится затягивать гайки. А как еще? Нельзя проводить одновременно биотехнические мероприятия и производить охоту в одном месте. Это нарушает элементарные правила техники безопасности.

Охотинспекторы и егеря следят за плотностью населения животного мира. И они рассказывают, что за три года численность зверей повысилась в разы. Сейчас в лесах можно встретить кабана, лося, косуль, медведей, рысь, куницу, лису, енотовидную собаку, глухарей и тетеревов. Мы уже не говорим о рябчиках, зайчиках, бобрах и прочей мелкой живности.

— Что, и волки есть? — удивляется типичный городской житель в моем лице.

— Были, но в этом сезоне мы их победили, — уверенно кивает Геннадий Гостевский, — благодаря волчатникам с соседних районов и хозяйств, а также наиболее активным и сознательным охотникам.

— А что, волки — это плохо?

— Они те еще пакостники. По осени находили две забойки. На первой они съели маленького теленка (так называют лосят). Маленького, молодого, родился буквально два месяца назад. И в начале зимы волчица с волком завалили еще одного и драли маленького. Прям мучили его. Одним наелись, а второго немного подгрызали, чтобы далеко не убежал. Те еще садисты. Вот для охотхозяйства самые пакостники — волки, лисы, енотовидные собаки и куницы.

— И медведи тут есть?

— Да, вот на горе лежит, — Геннадий чуть позже покажет нам эту гору. — Меньше километра отсюда. Когда проснется, вылезет, уйдет южнее. Но к людям они не суются. У нас тут медведь — самое трусливое животное. Только услышит звук мотора, сразу чешет подальше.

Охотхозяйство — это частное владение. И есть у него владельцы, которые вкладываются в развитие. По словам Геннадия, они очень увлечены темой леса и туризма. Всего в состав ревдинского охотничьего хозяйства входит шесть егерей и семь охотинспекторов. По сути, охотинспекторы занимаются тем же, чем и егеря. Только у них полномочий больше. Например, они имеют право останавливать и осматривать автомобили и вещи охотников, проверять документы и оружие, которые охотник должен иметь при себе. Все это исключительно для борьбы с браконьерством.

— В этом году был случай, — вспомнил Геннадий. — Миша как раз был в лесу и услышал выстрелы. Ночь, приехали на место, включили тепловизоры. Смотрим — лось разделанный. Начали следовать по следам (браконьер на лошади был) и выехали к конкретному адресу. Вызвали полицию. Они приехали и возбудили уголовное дело.

Можно много говорить о том, чем занимается охотхозяйство. Но опытные егеря уверены — лучше все увидеть своими глазами. «Ну что, поехали!» — ставит пустую кружку на стол Геннадий, и мы идем к снегоходам. Для работников охотхозяйства ежедневное патрулирование — простое дело. Они выезжают в лес каждый день — и в лютый мороз, и в дожди. Проезжают по 60-120 километров. Такая вот у них работа.

Для выезда с нами готовят два снегохода «Ranger» — это мощные гусеничные агрегаты. «Техника хорошая, — улыбается Геннадий. — Потому что начальство считает, что нужно работать, а не ремонтировать». Каждый снегоход оборудован рацией, чтобы даже на далеком расстоянии была связь с базой. Впрочем, инспекторы всегда берут с собой спутниковый телефон для экстренных случаев.

— Вот сейчас мы в лес выедем, посмотрите по сторонам, и как будто никого нет, — предупреждает Геннадий Гостевский. — А вот ночью — это совершенно другое место. Все вылезают из укрытий. И лоси, и косули, и кабаны. Клондайк!

— А вы хищников в диком лесу не боитесь?

— Они больше боятся. У них это на генетическом уровне.

Заурчали моторы снегоходов. Я сажусь с Геннадием Гостевским, наш фотограф Вова — с Михаилом Никулиным. «Лучше наденьте маски», — предупреждают инспекторы. Нет, не медицинские. На глаза. Потому что первая часть поездки обещает быть ветреной. И как только снегоходы выезжают за пределы частного сектора, наши провожатые неплохо так дают газу, и мы несемся в глубины ревдинских охотничьих угодий.

Делаем первую небольшую остановку на небольшой реке.

— Вон, бобры чего творят! — Геннадий показал на прорубь, откуда вылазил бобр, и корешки деревьев, которые отгрызли звери. — Если присмотреться, видно два зуба, как резцы, которым он это дерево отгрызал. Тут, правда, маленький бобрик живет, мы его видели. О, слышишь? Рябчик поет.

Геннадий Гостевский в этом районе работает уже 15 лет. Поэтому весь лес знает наизусть. Да, на снегоходе у него установлен навигатор, но это чтобы смотреть, где стоят кормушки и другие объекты охотхозяйства. Все тропы он знает. И мы ехали, бывало, как по проторенной снегоходом тропе, так и по диким глубоким снегам. Стоило сойти в неизвестном месте, и можно было провалиться по пояс.

Кое-какие моменты охотинспектор рассказывал прямо на ходу под рев двигателя.

— Когда ездим, мы еще дорогу прочищаем, — указывает Геннадий на лесную тропу. — Валежник, например, убираем, чтобы летом машинам было проще идти. Мы ведь тут и сами идем на поля с тракторами.

Также зимой егеря раскладывают сено. Просто едут по территории охотхозяйства не снегоходе, позади сани, а в них корм. Чтобы лоси и косули кушали. Зимой с кормом беда. Так вот, помогают. Подъехали к первой кормушке. Эта — для кабанов. Такой деревянный короб с крышкой. Снизу вываливается зерно. Кабан носом роет, зерно кушает, оно высыпается снова. Вокруг кормушки — сухари черного хлеба.

— Засыпаем в короб, как правило, овес, ячмень, просо, — объясняет Михаил Никулин. — Глядите, черный хлеб остался. Вот белый они быстро съедают, а черный на потом. Видимо, он невкусный что ли...

— Такие кормушки расположены в местах обитания, — добавляет Геннадий. — Кабаны, обычно, зимуют в одном месте. А летом пойдут шорохаться. Но они это место запоминают и возвращаются.

Едем дальше. Подъезжаем к кормушке для лосей и косуль. Здесь на специальную конструкцию наложено сено, рядом тоже лежат сухари. Потому что кабаны и сюда заглядывают — вот перед нами свежая кабанья тропа.

— Вон под деревом поглядите, все изрыто. Это они там повалялись и дальше пошли, — указывает Михаил Никулин. — Сено недавно положили, еще не приходили, видно. Сверхпосещаемые кормушки очень далеко, подальше от людей.

— Кормятся они обычно ночью. В полночь выйдут, в 4 утра уйдут. Нам это фотоловушки показывают, их много тут развешано. Снимают и фото, и видео. Любим по ним смотреть, что звери делают, интересно же.

По пути нам попадаются множество небольших и просторных полян. Все их летом охотхозяйство пашет и засеевает. Это называется «кормовые поля», их более 120. Каждое лето сотрудники вместе с добровольцами прям на месяц уезжают в лес, пригоняют сюда трактора и пашут. «Посадили и забыли. Это не для нас, это для животных», — говорит нам Геннадий. Кстати, охотиться на таких полях категорически запрещено в любое время года.

Видя все то, что делает охотхозяйство, понимаешь, почему были введены такие меры. То есть, ограничения по местам проведения охоты, из-за чего жаловались местные охотники. Сотни кормушек, сено, солонцы, кормовые поля — во все это вкладываются огромные деньги. Даже в инфраструктуру. Вот нужна дорога для техники, а там ручей бежит. Засыпать его — не вариант. Тогда охотхозяйство наводит переправу, строит мост за свой счет. А она тоже денег стоит.

— Для охотников это временные неудобства, — еще раз повторяет Геннадий Гостевский. — Большинство с нами согласны. По-другому — никак. Есть угодия общего пользования, государственные. Но там ничего, ходи и елки смотри. А это делается для людей. Наше руководство к людям лицом.

И вот тут, в ревдинской глуши, мы все-таки заговорили об охоте. Дураку понятно, что охотхозяйство — это бизнес. И популяция зверей здесь повышается, чтобы на нее потом охотиться. Вопрос в том, как это делать. Раньше любой с путевкой мог прийти сюда и палить по сторонам. Поэтому живности в наших краях и не стало. Сейчас охотничье хозяйство сильно вкладывается в разведение, в биотехнию. Чтобы потом организовать грамотную охоту.

— Охотник выходит в лес на основании путевки и договора, который он заключает с охотхозяйством, — объясняет Михаил Никулин. — Там прописаны вид дичи, сколько он может добыть. Есть услуга охоты с егерем. В этом случае ты сто процентов добудешь. Это, прежде всего, касается новичков.

— Вот он купил ружье, пришел к нам, говорит: «Научите», — продолжает Геннадий Гостевский. — Он ведь книжки почитал, а практики нет. Как выбрать место, упреждение при стрельбе. Мы все это показываем, и он начинает добывать. Потом ходит всю жизнь довольный, тебя вспоминает добрым словом. И не лезет сюда, сломя голову. Раньше были коллективы, куда новичок вливается и его учат. А сейчас нет. Что ему делать? Он идет в хозяйство. И такие люди становятся дисциплинированными охотниками, которые все делают правильно. Есть такие, которые купили ружье и: «Я все могу, кого завалить?» Он даже не понимает, что при нахождении в охотничьих угодьях должны быть документы. Ты с оружием вышел не просто так. А он думает, что ружье есть, можно идти стрелять. Они ведь прям так и говорят — завалить, убить.

— А как правильно?

— Добыть. Охотник добывает, а не убивает. Убивают убийцы, — строго отвечает Геннадий, и заводит снегоход. Мы едем дальше.

Ревдинский лес завораживает. В некоторых местах, и правда, не ступала нога простого туриста. Тут только тропы егерей и диких зверей. Буквально на каждом шагу встречаются их следы. Геннадий Гостевский только и успевал мне показывать: «О, это заяц прошел. Вот свежие следы косуль. Вон лось проходил. Гляди, следы кабанов. А это рысь шла, прямо по нашей тропе». Инспекторы и о нашем фотографе заботятся.

— Будем подъезжать, ты ему шепни, чтобы был на стрёме. Там глухари, — передает по рации для Михаила Геннадий, и уже добавляет мне. — Бывает, подъезжаешь, и по несколько штук в небо поднимаешь. Но надо ехать очень тихо.

Заехали к одному из солонцов. В деревянном коробе лежит кусок соли, килограммов на 10. И таких солонцов в угодьях — больше сотни. Тут короб буквально вылизан языками лосей добела.

По дороге нам встречается лабаз — деревянная будка на высоких столбах. Расположен прямо рядом с кормовым полем. Оттуда можно наблюдать за зверями, которые приходят кормиться. Устраивать фотоохоту. Можно прямо на ночь приезжать и смотреть. Бояться не стоит — он высоко над землей. Летом сюда захаживают и лоси, и медведи.

Доехали до Сокольего камня. Эта скала набирает популярность у туристов. Тут рядом и костровище есть, и бревна для посиделок сложены, даже кое-какие приспособления для будущих гостей оставлены. Решили подняться наверх. Погода теплая, плюсовая, хотя наверху ветер. Но вид — шикарен.

— Гена, гляди, на вырубах (где была вырубка леса) сколько следов лосей! — показывает Михаил.

— А я говорил, что они все на выруба ушли. Солнце греет, веточки отогреваются, проще их кушать. Этим их и привлекает.

С вершины Сокольего хорошо видно и Шунут, и Старик-камень. И смотровую площадку, которую охотхозяйство недавно облагородило. Сделали лестницы, все расчистили. А еще сотрудники восстановили старую советскую тропу Платонида-Старик-Шунут. Она заросла, ее завалило валежником. Теперь там чисто, даже лавочки кое-где стоят.

Мы еще долго ездили по угодьям. Навещали кормушки, заезжали в места, где недавно раскладывали сено, смотрели, едят ли звери, куда идут. Конечно, всматривались и вглубь леса. Вдруг кого-то увидим. Лично я заметил упитанного зайца, который сразу сиганул в сторону. Видели двух взрослых косуль, потом еще четыре молодых. Днем они все не такие смелые и идут подальше от звуков, издаваемых людьми.

Как их увидеть? Отличный способ — фотоловушки. Их охотхозяйство ставит в разных местах. Есть скрытые, которые работают на движение. Есть те, что ставят буквально на сутки. Одну из таких Геннадий установил рядом с кормушкой. «Завтра посмотрим, что снялось», — хитро улыбнулся он.

— Фотоловушки нам реально помогают, — заверил Михаил. — Это как наши глаза и уши. Чтобы видеть, где звери. И где люди.

— В том году браконьер попал в кадр, — добавил Геннадий. — Он не с добычей шел, а на лошади, с ружьем. Идентифицировали его. Оказалось, никакого разрешения у него нет. Зимой, конечно, проще их выявлять, по следам. Летом камеры помогают.

— И вороны. Где забой произошел, они сразу туда. Кружат, орут, других зазывают. По ним тоже ориентируемся.

— Кстати! Я тут летом заснял необычных кабанов, — хвастается Геннадий Гостевский. — Они белые с черными пятнами, как далматинцы. Родились в Полевском. Егеря оттуда нам скидывали, мол, посмотрите, какие у нас. Только, говорят, ушли. А они у нас уже, только больше стали. Мохнатые такие!

Замечаю напротив кормушки на дереве какое-то строение. Михаил сразу объясняет:

— Это старый лабаз, в наследство остался. Вышка, с нее раньше охотились. Сейчас мы все спилили, чтобы на нее было не забраться.

— Мы в будущем будем делать цивильные вышки, — включается Геннадий. — Вот в другом охотхозяйстве как сделано. Подъезжаешь на снегоходе, там — гараж. Ставишь технику, тапочки переодеваешь, поднимаешься наверх. Там биотуалет. Еще выше — место для наблюдения. На третьем этаже можно сидеть, кушать, разговаривать. Ставится тепловизор, выводится на планшет. Сидишь, беседуешь, смотришь. Пришел зверь, ты еще смотришь, выбираешь. Вот этот вроде хромает, бракованный, можно добывать. И показываешь охотнику — вот этого. Только с такой дисциплиной охотхозяйства могут существовать. А просто так пустишь сюда всех, они все расшибут.

За время поездки прошло около пяти часов. Намотали примерно 25 километров. И это мизерная часть территории охотхозяйства. За это время Валерий с Семеном разложили сено. Собрались мы все снова на базе, за кружкой горячего чая и печененьками. И снова заговорили о том, как будет организована охота на ревдинских угодьях.

— Сейчас все копыта будут контролироваться (речь идет о лосях, кабанах, косулях). Охота на них только с егерем или охотничьим инспектором. Это максимальный шанс охотнику добыть. Да, и человек под контролем будет, — считает Геннадий. — Еще мы так делаем. Охотник заключает с нами договор, покупает путевку на какого-либо зверя, ему дают определенный квартал. Чтобы мы знали, кто и где у нас находится. Нарушил границы квартала — можем путевку забрать и в будущем уже не выдать.

— Транспортировка мяса тоже теперь приравнивается к охоте, — дополнил Михаил. — Это законы такие. Некоторые браконьеры убили животное, везут в багажнике, а при досмотре заявляют: «Я нашел». Теперь это — охота. И за подобное их ждут большие штрафы. От миллиона за копыта государству. Плюс уголовное дело, если не возместит убытки. Помимо государства, он же должен заплатить и охотхозяйству. Сколько на корм потратили, на бензин и так далее. Упущенная выгода. Там такая сумма вырастает! Незаконно убитый лось стоит очень дорого.

В общем, работы в хозяйстве всегда хватает. Но есть и те, кто им помогает. Вот Валерий Полежаев. Он безвозмездно работает на угодьях.

— А что мне еще делать? Я пенсионер. И много лет провел на природе, — говорит Валерий Николаевич. — Я 20 лет проработал егерем на Шунуте. Это мой образ жизни. А отсюда меня никто не гонит. Тут молодые ребята, которые работают, увлеченные, питают меня энергией. На диване мне что ли лежать?

Приезжают в охотхозяйство и студенты на практику. Этим летом были из Кировской сельхозакадемии. Помогали садить кормовые поля, строили кормушки. А еще сюда приезжает много туристов. Не охотников. Тех, кто снимает выгончики, ходит гулять на Шунут, на Соколий камень. Много спортсменов, которые устраивают забеги. В том числе на Шунут, даже зимой. Поэтому Ревдинское охотхозяйство сейчас не столько про охоту. Хотя никто не скрывает, что именно она проходит и будет проходить через всю деятельность красной линией.

— Охотхозяйство создают, чтобы добывать зверей, — расставляет все по полочкам Михаил Никулин. — Но чтобы взять, нужно что-то положить.

— Это бизнес. Как на рынке. Построил теплицу, вырастил помидоры, начал продавать, — соглашается Геннадий Гостевский.

— Это ферма.

— Да, только без забора.

— Корми, охраняй, чтобы ничего не украли. Излишки добывай.

По словам инспекторов, в охотхозяйстве не добывают самок. А после зимнего учета охотоведы вычисляют, сколько зверя на территории и сколько можно изъять. В прошлом году, например, можно было добыть пять лосей. Добыли двух, а еще трех украли браконьеры, которыми сейчас занимается полиция. В этом сезоне можно будет добывать больше. Но зачем? Теперь в охотхозяйстве ко всему подходят с умом.

В конце хотелось бы сказать, что тут работают очень увлеченные люди. Они готовы день и ночь проводить в лесу. Быть на базе буквально без выходных. На недели уезжать летом на посевную. Зачем им это? Просто они настоящие энтузиасты, которые любят свою работу.

— Почему я этим занимаюсь? — говорит директор ООО «Ревдинское охотничье хозяйство» Виктор Денющенко. — Природа облагораживает человека. До нас тут был беспредел. Когда в 2019 году ездили на объезд, ни одного следа не видели. И после всех биотехнических мероприятий мы вышли на численность зверя, которая была здесь в 90-х годах. Теперь человек может пойти в лес с ребенком и увидеть зверушку. Это правильное воспитание и приятные моменты для человека. Когда видишь то, что мы сделали, и понимаешь, что еще должны сделать, это сильно вдохновляет. Да, тут работают увлеченные люди. Увлеченный ли я? Это факт.

В работе сотрудников охотхозяйства нюансов огромное количество. Как и планов, которые они хотят реализовать. Я прекрасно понимаю, что это довольно спорный репортаж, ведь противников охоты тоже немало. Просто увидев все своими глазами, проехав по угодьям и поняв, чем живут сотрудники охотхозяйства, я для себя твердо уяснил — эти ребята делают для животного мира в разы больше, чем те, кто что-то высказывает против в социальных сетях.