Химия и жизнь. Учитель школы №7 Инна Змеева — о самом сложном, но интересном школьном предмете

Новая серия педагогического проекта «СВЕТ»

Кажется, учителями-предметниками люди рождаются. Ведь чтобы максимально погрузиться в какую-то конкретную сферу, изучить ее так, чтобы потом передать сотням детей, нужно иметь определенный склад ума. И просто любить то, что ты преподаешь. Но поэтому ли сейчас в стране дефицит таких учителей? В новой серии педагогического проекта «СВЕТ» мы поговорили с учителем химии школы №7 Инной Змеевой — о профессии, кадровом голоде и об одном из самых сложных, но интересных предметов школьной программы.

Не скажу, что понимал химию в школе. Я все-таки чистый гуманитарий, поэтому по предмету в аттестат еле как наскреблась четверка. Но при этом уроки химии любил, мне было интересно, я честно пытался разобраться во всех этих соединениях и реакциях. В итоге запомнил лишь ту самую формулу спирта, над которой мы в школе хихикали, но больше всего — учителя. Людмила Константиновна Крупская (в Ревде ее, думаю, не знают, так учился я в родном Асбесте) — прекрасный педагог, жительница блокадного Ленинграда, ее всегда интересно было слушать и следить за тем, что она делала. Это все впечатления, что у меня остались от такого предмета, как химия. Пока мы не познакомились с Инной Змеевой.

В момент нашей встречи школа №7 наслаждалась каникулярной тишиной. Просторный кабинет химии, светлый, уютный, традиционно висящая на стене огромная таблица Менделеева и встречающая нас теплой улыбкой Инна Владимировна. Она, как и я, не из Ревды. Инна Змеева родилась на Украине, в Хмельницком, там же окончила школу. И сразу понимала, что хочется поступить туда, где есть специальности с химическим уклоном.

— Химию я любила сразу, — признается Инна Владимировна. — И выбирала я среди двух городов, где у нас жили родственники — между Ленинградом и Екатеринбургом. В итоге остановилась на Горном металлургическом техникуме, где была специальность «Аналитическая химия». Вообще, изначально после школы я хотела поступить в пединститут. Но родители были против, сказали, если пойду в педагогический, они мне помогать не будут. Это я сейчас понимаю, что они никуда бы не делись. Была маленькая, испугалась. Пошла в техникум. После обучения меня отправили в Ревду на СУМЗ. На второй год работы была уже секретарем комсомольской организации. И все равно понимала, что это не то. В итоге пошла в Горком партии, просить о переводе с завода в школу (тогда нужно было обязательно отработать три года, я же собралась раньше).

— Вас сразу в седьмую школу перевели?

— Нет, сначала я пришла в школу №28, директором была Людмила Федоровна Федосеева. Это было ровно 40 лет назад. У них была химик, но она меня взяла, дала одну параллель и работу лаборанта, чтобы подучиться. Педагогического образования у меня ведь не было. Я его получила только лет 15 назад. Потом я перешла в школу №8, она была на ДОКе. А уже потом перешла в седьмую. Тут я работаю уже 37 лет учителем химии. Одно время на базе школы было профессиональное обучение, я вела аналитическую химию, лаборанты у нас получали второй разряд. Потом профобучение у нас забрали. Часов тоже стало меньше, поэтому я параллельно преподаю химию в медицинском колледже. А еще несколько лет руководила Городским сообществом химиков, куда входят все учителя химии Ревды.

— Первый раз слышу о таком сообществе.

— Да, у нас в нем раньше были и химики, и физики, и биологи, и географы. Но это оказалось неудобно. Всем надо говорить о своем. И мы распались по предметам. Просто у таких узких специалистов должен быть профессиональный круг общения. Вот в школе, например, мы проводим научно-практическую конференцию химиков, на которую приезжают педагоги из Ревды, Первоуральска и Нижних Серег. Подобные сборы проходят только у нас. Три года назад судьба свела меня с завкафедрой химии, экологии и биологии УрГПУ Надеждой Абрамовой, вместе мы сделали эту конференцию всероссийской. Перед пандемией к нам приезжал заместитель декана химического факультета Московского государственного университета Владимир Меняйлов, мы с ним очень дружим, недавно ездили к ним в МГУ на съезд. Когда начался коронавирус, мы ушли в онлайн, где к конференции присоединились педагоги из Казахстана, Курска, Москвы. В общем, наш масштаб вырос еще больше.

— Насколько я знаю, вы и для детей проводите большие научные конференции.

— Все верно, мероприятие называется «Экология и мы», в этом году проведем его в седьмой раз. Оно хоть и заявлено, как городское, но к нам приезжают ребята из Екатеринбурга и Нижних Серег. Чем она хороша? Я стараюсь делать побольше секций, чтобы в них было поменьше участников и, как следствие, конкуренции. Считаю, что если ребенок написал проект, то он уже молодец, он уже достоин того, чтобы его похвалили и наградили.

— Чем отличается простая химия от аналитической?

— В общем химии — там все вместе, это как бы основа науки. А вот аналитическая химия имеет свои подразделения. Например, она делится на качественный и количественный анализ, где мы определяем именно состав вещества. Мое знание сейчас очень пригодилось в медколледже — со вторым курсом у нас как раз аналитическая химия. На самом деле, химий бывает несколько — физхимия, где изучаются физико-химические процессы, органическая — это больше биология. Спектральный анализ — мы, кстати, им и занимались на СУМЗе. Точили угли, были все черные, потом на пластинках рассматривал, сколько в данной пробе меди, где хорошая, где плохая. Интересно, конечно, было. А химия — она во всем.

— Где работать сложнее — на заводе или в школе?

— Отвечу так: в школе — интереснее. На заводе одна и та же механическая работа. А тут где-то мы детей воспитываем, где-то они нас. Приходится подстраиваться, ведь время меняется, вместе с ним и дети, и их родители. Где нельзя подстроиться, надо быть пожестче. В школе очень бурная и деятельная работа. Я о ней грезила со школьной скамьи.

— А вы сразу хотели стать учителем химии?

— Я думала, что буду учителем математики. Мне этот предмет очень нравился, и папа у меня математик. Но, как не странно, любила я больше учительницу по химии. И химия победила математику.

— Лично для меня все сложно — и химия, и математика.

— Честно, вот когда знакомишься с кем-нибудь, к примеру, в поезде, скажешь, что работаешь учителем химии, абсолютно все говорят: «Ой, химия — это сложно и страшно». Такое вот мнение. Предмет, конечно, специфический. Тут ведь надо не только математический склад ума иметь, но и аналитический. Уметь анализировать, какая реакция пойдет, какая нет.

— У детей за эти годы отношение к химии меняется?

— Не бывает каких-то всплесков заинтересованности. Тут либо любовь к учителю, либо ученик точно знает, что ему этот предмет нужен, так как он собирается идти, например, в медицину. Конкретным предметом занимаются замотивированные люди. Поэтому со временем ничего не изменилось, только дети.

— Что в них изменилось?

— Раньше они получали информацию только в школе, на уроке, им было все интересно. Да и делать им было нечего, кроме как слушать учителя. Сейчас у них информационное поле больше. Больше даже, чем у нас. Им есть, где взять ту информацию, которую они хотят.

— В любые времена есть мода на профессии. Одно время все хотели стать гуманитариями, потом все хотели работать на предприятиях. С химией не так?

— Сейчас они все хотят стать «айтишниками», — смеется Инна Владимировна. — Сейчас да, информатика большое место занимает, детям она нравится, им интересно. Что касается химии. Ну смотрите, мода на медицину всегда была ровная, там всегда нужны специалисты. А им нужна химия. И на предприятиях тоже большой спрос постоянно. По идее, должен быть большой подъем желающих изучать физичку. Но его не видно. В УрФУ на физику даже бюджетные места остались.

— Поменялась ли профессия учителя химии?

— Конечно, единая методика осталась, вложить в голову знания в любом случае надо. Поменялась профессия с точки зрения цифровизации — электронные ресурсы, новая техника... Лично я вот больше предпочитаю обычную доску и мел. Не потому, что не могу освоить. Могу. Если тема какая-то информационная, то можно включить презентацию или ролик. А вот если нужно прям четко донести конкретные факты, что вот так надо составлять или решать, то тут все равно нужен мел. Ты даже когда пишешь, нажимая, расставляешь акценты. Получается этакое дирижирование знаниями.

— Нуждаются ли школы Ревды в учителях химии?

— Оу, это вообще большая проблема для города. И не только для нас. И для Первоуральска, и для Екатеринбурга. Учителей химии катастрофически не хватает. В Ревде на все школы нас девять человек. И посмотрите возраст — самому молодому преподаватель 40 с небольшим лет. Остальные — за 50, кто-то работает и после 70 лет. Все стажисты. Но они же не вечные.

— И что делать?

— Я очень боюсь, что обучение перейдет на информационные технологии, раз специалистов нет. Мне правда страшно. Уже есть случаи в других городах, что уехал математик в другой город, найти замену не смогли. И ей пришлось преподавать удаленно. Я даже не знаю, что лучше — на удаленке или ничего. Для подготовки и восприятия материала нужен живой человек.

— Как думаете, в чем причина нехватки специалистов?

— Сейчас дети выбирают профессии, где больше платят. Кого-то родители на это настраивают. Ведь у нас сейчас учатся дети родителей 90-х. Недавно смотрела передачу, где 17-летняя девочка говорит, что она будет блогером, они много зарабатывают, что после школы даже образование получать не будет. Зачем ей оно? Ей деньги нужны. А в школу идут люди увлеченные, таких очень мало. На химию уже много лет молодежь не приходит. Приехала как-то девушка с Москвы, спросила про зарплату, ей ответили. Она говорит: «Ой, ну в неделю это маловато». Какая неделя? Это в месяц!

— Вы рассказывали про ваше сообщество, что у вас всегда есть темы для разговора. Так о чем говорят химики?

— О новых технологиях, разработках. Вот 22 февраля у нас была методическая выставка, где наш председатель Татьяна Тарасова (она самый молодой химик в Ревде) рассказывала, как через куар-коды давать задания детям. Им такое нравится. Недавно мы вместе с Мариной Альбертовной из 29-й школы и Василием Викторовичем из Нижних Серег разработали методическое пособие для 9 класса. На каждый урок прописали задания, связанные с предприятиями Свердловской области. Просто берите, учителя, и рассказывайте. Ребенок может узнать о прелестях Урала, испытать гордость за свой край. Мы, к примеру, сами только узнали, что марганец добывается только на Урале, и он необходим для производства брони для танков. Это пособие — большая кладезь для профориентации детей.

— Какой ваш любимый элемент из таблицы Менделеева?

— Хм, элемент, который входит в вещества, с которыми интересно писать реакции... Ну вот я смотрю сейчас на алюминий, и да, он мне нравится. Его соединения, они амфотерные, они как хамелеоны, в зависимости от условий соединения. Вот гидроксид алюминия может быть и кислотой, и основанием. На примере алюминия можно проверить разные свойства.

— В непрофессиональной жизни химия как-то сказывается?

— Конечно, когда что-то покупаю, смотрю, не вредное ли. Я еще очень люблю заниматься научно-исследовательской деятельностью. Мы с ребятами создаем проекты о качестве продуктов. Нынче проверяли лекарства. Вот популярная ацетилсалициловая кислота, входит во многие лекарства. А если ее неправильно хранить, во влажном месте, то при соединении получается уксусная кислота и салициловая кислота, хоть пельмени макать можно. А люди едят и думают, что это хорошо.

— Чем увлекаетесь помимо работы?

— Честно, времени нет. В выходные я люблю постряпать, пойти в гости к дочери. Зять любит мои постряпушки и котлеты. Вся моя жизнь была посвящена ребенку, которого я поздно родила. Она для меня все.

— За что вы любите свою работу?

— Я с детства люблю детей. Поэтому вопрос профессии для меня не стоял. Я на СУМЗе получала больше, и работа была легче. Хоть тогда и не понимала, что кроме детей тут будет еще много всего, я нисколько не пожалела об этом выборе. Поэтому, главное все-таки — не любовь к химии, а любовь к детям.

Почему я начал эту историю с короткого рассказа про свою учительницу по химии. Потому что в Инне Владимировне увидел точно такого же педагога — мудрого, увлеченного и безмерного интересного. Аж захотелось тоже разработать какой-нибудь проект и вместе с ней исследовать какие-нибудь продукты из магазина. А знаете, что самое грустное в этой истории — что таких специалистов осталось очень мало. И неизвестно, будут ли еще.